О беде, случившейся с семьей известного актера, которого заслуженно признали живым национальным сокровищем Японии, Таро узнал из новостей. Ватанабэ Ясунари ему нравился с первой пьесы Кабуки, в которой Таро его увидел, сам будучи в том возрасте, как сейчас сын покойного Ясунари. Что бы там не говорили, но проклятие «Наруками» настигло его. Спектакль отменили именно из-за смерти Ясунари – об этом тоже рассказывали в новостях.  Последние три года Таро имел все основания считать себя другом этого человека, хотя бы потому что сам Ясунари искренне так думал, совершенно не зная, что у него не было ни единого шанса не проникнуться симпатией к заглянувшему однажды за кулисы зрителю, представившемуся как Фудзивара Таро, сотрудник какого-то благотворительного фонда. Пожалуй, эта встреча была одной из тех немногих, когда Таро испытывал какое-то подобие угрызений совести, применяя свои способности, чтобы заставить человека делать то, что ему было нужно, пусть даже всего лишь принять приглашение выпить саке в ближайшем ресторанчике.
Небо даровало единственному сыну Ватанабэ Силу. И все прочие дары, такие как музыкальный и актерский таланты, были лишь крохотными жемчужинами, обрамляющими алмаз главного сокровища. Так сказал бы любой из Одаренных, если бы речь зашла о ком-то, чьи родители – простые люди. И алгоритм действий был отработал до мелочей и неизбежно приводил к тому, что одаренный ребенок или подросток совершенно естественно оказывался в «Семи Лунах», а родители считали, что сами захотели перевести его туда, как только услышали об этой школе.  Чтобы так случилось достаточно было пары встреч с опытным Бойцом. Или даже не опытным, а кем-то из молодых, отрабатывающих систему взаимодействия с обычными людьми в ситуации, когда нужно было забрать одаренного в «Семь Лун».
Пожалуй, он бы так и сделал, если бы во время первой встречи счел Дайки сильной Жертвой. Не потенциально сильной, не сильной для Владеющего силой в первом поколении, не сильной для своего возраста, без должного обучения, а обладающим, ко всем прочим, еще и талантом, как Одаренный. Нет, в Дайки не было ничего особенного. Попади он в школу, его бы, конечно, прокачали, а если бы ему повезло обрести природную пару, то прокачали бы хорошо. Но на выходе он стал бы всего лишь одним из Владеющих Силой, которым предстоит пробиваться самостоятельно в мире ему подобных, а если не получится, то жить на грани мира простых людей и Владеющих Силой. И кем бы он стал? 
«Семь Лун» могли дать многое, но только не актеру традиционного японского театра.  И потом, после нескольких лет без сцены, реализовавшись в чем-то другом, мальчишка почти наверняка не смог бы вернуться в Кабуки. Да и не захотел бы. «Луны» не способствовали развитию любви к подобному искусству. Таро позволил Дайки выбирать.

Последствия выбора, и своего, и Дайки, Таро принял спокойно и взялся заниматься с мальчишкой сам, как сделал бы это для кого-то из своей семьи, если бы родителям ребенка вздумалось не отдавать его в «Луны». Минусом такого решения было то, что Дайки ни разу не приходилось «ломать» бойца и он ни разу не был в ситуации, когда конфликт с другим Одаренным пришлось бы решать Силой. Плюсом – для своего сенсея Дайки был единственным, а не одним из нескольких десятков разновозрастных Жертв. Насколько Таро мог судить, Дайки шёл ровно. Не удивлял, не разочаровывал. После окончания школы, если бы Дайки захотел, он смог бы прозаниматься год или даже два в «Лунах», посвятив себя только работе с Силой. Таро почти не сомневался, что молодой человек не захочет, а вновь подтвердить свое первоначальное решение. Быть уникумом всегда приятнее, чем одним из многих.
Но трагедия его семьи внесла в этот продуманный план свои коррективы.
- Здравствуй, Дайки, - Таро коротко, формально склонив голову, поблагодарил проводившую его до палаты Ватанабэ медсестру, - доктор Соэда сказал мне, что ты практически здоров и согласился выписать тебя сегодня. Прямо сейчас. Если хочешь, мы сходим в палату твоей мамы – скажешь ей об этом.

Госпожа Ватанабэ находилась в коме, и Таро считал, что для нее это было благом.  Окажись иначе, несчастной женщине пришлось бы узнать, что её муж умер в той аварии, которая случилась из-за ее невнимательности. Благо ни водитель, ни пассажиры другой машины серьезно не пострадали. А Дайки… Дайки был Одаренным. У него были существенные преимущества перед обычным мальчиком в его состоянии после аварии. Доктор Соэда не уставал повторять, что случай Ватанабэ удивителен, но после каждого разговора с Таро забывал об этом своем мнении и желании назначить пациенту дополнительные анализы.

Пройдя в палату, Таро опустил на тумбочку пакет и только теперь посмотрел на подопечного.
- Здесь одежда. Я думаю, она тебе подойдет. Пока все не решится с твоей мамой и тем, у кого из родственников ты потом будешь жить – поживешь у меня. Если захочешь, сможешь навещать маму каждый день. А завтра съездим к тебе домой – возьмешь, что нужно.
Все положенные сожаления Таро озвучил в прошлые свои визиты и сейчас не хотел акцентировать внимание на болезненных для Дайки темах, как и на бытовых проблемах, вроде арендной платы за роскошную квартиру в центре Токио. Юристы фонда уже занимались улаживанием всех вопросов, возникших после смерти отца Ватанабэ Ясунари, и, разумеется, это были юристы из числа Одаренных, а потому всё решалось удивительно быстро и гладко.
- Я могу подождать снаружи, пока ты оденешься, - он тепло улыбнулся юноше.

Вопрос Дайки не стал для Таро поводом задуматься или пошутить, хотя он и подозревал, что юноша всего лишь позволяет себе капризы, свойственные человеку его профессии, избалованному ранней славой, безбедной жизнью и непониманием того, что все это обеспечивалось его родителями.
- Подобные вопросы, Дайки-кун, задают, когда ищут повод отказаться. С той же целью высказывают опасения в том, что причинят неудобства, - произнес он ровным голосом. Но развивать тему не стал, позволяя юноше немного подумать над услышанным.
Взгляд Дайки Таро выдержал спокойно, без напряжения, не устраивая дуэль, по правилам которой нельзя было моргать, но и не отводя глаз, разве что мягко улыбнулся в какой-то момент.
Этот юный Одаренный требовал много внимания и того, что, называя, индивидуальным подходом к ребёнком, так не любят учителя.
- Мне никогда не нравились эрзацы, - сообщил он. Дом должен быть домом, местом, где человеку хорошо, куда он приходит отдыхать и приглашает друзей, чтобы хорошо провести время. В здании, где расположена моя квартира, есть тренажерный зал. Думаю, это решит вопрос с местом. А в костюме, Дайки, проходят лишь последние репетиции, перед выступлениями. Работать в нем дома для тебя имело смысл, потому что постановкой танцев, как я догадываюсь, занималась твоя мама. Она могла что-то прокомментировать или исправить. Так, что полагаю, все репетиции в костюме будут теперь только в театре. Но я рад, что ты заговорил об этом. Это значит, что справляешься с эмоциями и готов работать и жить дальше.  Мешать ты мне не будешь. Отвозить тебя в школу и на репетиции будет либо шофер. Мой или из организации, где я работаю. В крайнем случае, мой ассистент. Потом, возможно, будешь пользоваться такси.
Он выдержал небольшую паузу, словно раздумывал об уместности того, что хотел добавить, но решил все же сказать.
- Если ты не против того, чтобы я присутствовал на спектаклях, забирать после них тебя буду я.

У Таро было время все обдумать до мелочей. Разумеется, он не заблуждался, полагая, что может предусмотреть все, и, едва юноша закатал рукав юкаты, в этом убедился. Стрессовая ситуация и пережитая драма, спровоцировали появление имени. Таро подумал, что для Одаренного, не живущего среди других Владеющих Силой, это, наверное, куда более яркое событие, чем для его ровесников, проживших по несколько лет в Академии «Семь Лун».
- Хорошее имя, - заметил он.
Улыбка, мягкая и исключительно вежливая до этого момента, стала по-настоящему искренней.
- Имя определяет судьбу. Нам нужно будет поговорить об этом, о том, что тебе в перспективе нужен постоянный боец, желательно носящий такое же имя, как и ты. Природный боец.  А маме…
Улыбка погасла и лицо Таро стало предельно серьезным.
- Мы не боги. Ты смог бы помочь своему Бойцу, другому Бойцу, установив временную связь. Не знаю, можно ли достучаться до сознания того, кто в коме. Не в твоем возрасте, пожалуй, и без гарантии непременного успеха. Но само это желание говорит о том, что у тебя доброе сердце.

В голосе Таро не прозвучало и намека на иронию, он говорил спокойно и буднично, но мысленно сожалел, что Дайки так привязан к обычной женщине, не из числа Одаренных, пусть даже та была его матерью. Два года в школе, скорее всего, исправили бы это.
- Если ты хочешь поговорить, я могу задержаться ненадолго, - Таро коснулся предплечья юноши, огладив кончиками пальцев кожу там, где проявилось имя, - Помнишь, я тебе рассказывал, что имя пары всегда сказывается на стратегии боя и на том, как выглядит Система. С твоим именем будет интересно работать.
Он не сказал, что работать, скорее всего, придется в «Семи Лунах», меняя бойцов и подыскивая того, кто пришел в этот мир с таким же именем, даже если оно еще не проявилось. А если природный не найдется, то просто наиболее подходящего.
- Позволишь? – он жестом руки указал на стул для посетителей, стоявший у окна. В этой просьбе была лишь привычная человеку его положения вежливость. Ведя дела с крупными бизнесменами, чьи деньги поддерживали процветание фонда «Фудзивара» Таро просто не мог себе позволить оскорбить кого-то неучтивостью, и это стало уже привычкой, ничуть не отражающей его характер.

Таро настолько привык иметь дело со взрослыми людьми, прекрасно понимавшими тонкости вежливых формулировок, суть которых сводилась к невозможности сделать то, чего хотелось собеседнику, что ему и в голову не пришло, что Дайки не уловит нюансов ответа и поймет всё так, словно для его мамы существовала еще надежда на спасение с чужой помощью, с помощью Владеющих Силой. Надеяться можно было лишь на чудо. Обвинять юношу в желании спасти мать было бы несправедливо. Обнадеживать – тоже. Таро предпочел деликатно промолчать, тем более что Дайки было что сказать о жизни японского актера.
Поскольку Дайки проигнорировал просьбу проявить любезность и предложить посетителю стул, Таро остался на ногах, что было даже хорошо: стоя вести долгие разговоры было бы дурным тоном что со стороны мальчика по отношению к старшему, что со стороны посетителя, навещающего больного.
Впрочем, долго и не пришлось. Сколь бы интересными ни были нюансы жизни молодого японского актера, случившаяся с Дайки истерика при упоминании машин, в одно мгновение превратила их из того, с чем Таро возможно, пришлось бы какое-то время мириться, раз уж в семье Ватунабэ ребенку отказали в праве на свободное время без танцев и репетиций, в нечто, чем заниматься ради работы стало бессмысленно, если Дайки не сможет из-за совей фобии на эту работу добираться.  Со школой проблем Таро не видел. Школа могла и подождать, пока Дайки не восстановится и, благодаря чуткой поддержке психологов, сумеет справится со своей фобией.
— Значит, только пешком, на велосипеде или на метро,– подытожил Таро, - Или мы найдем тебе бойца, и вы сможете игнорировать такие мелочи, как передвижение по городу. Это решаемо. Что касается твоего вопроса. Одаренные не лечат людей. Даже если бы хотели. Мы не боги, и я не хочу лгать тебе и давать ложные надежды. Если тебя действительно интересует что могут Одаренные в области… целительства, то вопрос «кто лучше» не слишком корректен. Жертва, используя Связь, может восстанавливать Бойца. Боец – лечить свою Жертву, но не своими силами, а теми, которые возьмет у нее. И да, в «Семи Лунах» можно поговорить с теми, кто посвятил себя медицине с использованием Силы. Я попробую устроить тебе встречу.

Таро понимал, что Ватунабэ Дайки исключителен лишь в мире людей, для Одаренных он окажется всего лишь тем, за кем не стоят родители из числа Владеющих Силой. Если юноше повезет, то у доктора, согласившегося с ним побеседовать, тоже не будет Одаренных родителей, и это для него будет иметь значение, достаточное, чтобы уделить юноше время и объяснить, как и что можно сделать с помощью Силы, когда необходимо помочь другому Одаренному физически восстановиться.

- А до этого времени мне будет любопытно посмотреть, как воплощение женственности в полном костюме для танца будет шастать на высоких гэта по моему дому. И раз на машине ты ехать отказываешься, придется забрать тебя домой прямо из палаты. К тебе за вещами или сразу ко мне?

Щедрым предложением Дайки Таро так и не воспользовался, но чтобы занять себя в ожидании, пока юноша переоденется, взял с тумбочки том манги и полистал его, не пытаясь даже вникать в суть сюжета и заботы героев. Нежелание Дайки возвращаться домой даже ненадолго было вполне понятным – слишком свежи были воспоминания о том, как всё было хорошо в его семье, слишком острой боль от потери отца и невозможности что-либо сделать для матери. Таро никому бы не пожелал оказаться на месте этого юноши. Да и сиротство на пороге взрослой жизни, когда поддержка близких людей очень важна – не самый лучший подарок судьбы. Это тем, кто вырос в приюте, оказавшись не интересным никому из тех, кто желал усыновить ребенка, уже привычно рассчитывать только на себя…
Таро не обманывался бодростью голоса Дайки, его забавными предупреждениями, судя по которым всё, чем он занимается, это репетирует если не роли, то танцы, а если не ходит в полном костюме для спектакля, то непременно играет на сямисене.  Людям свойственно пытаться произвести на других впечатление занятых и значимых. К простоте путь долог.
Когда Дайки вышел из ванной и сообщил о новом своем желании – содержать не то горничную, не то помощницу, на губах Таро мелькнула тонкая улыбка.
- Только позаботься о том, чтобы эта женщина не пыталась ничего делать в моём доме. И не находилась там сверх необходимого. У меня есть приходящая горничная и её работой я вполне удовлетворен. А потому не желаю, чтобы у неё возникли опасения, что появление твоей прислуги связано с тем, что она не справляется с работой.
Отказывать Дайки в удовольствии тратить деньги так, как ему хочется, пусть и на оплату чужой работы, Таро не собирался. Но только потому что Дайки был Жертвой, а Жертвам позволялось больше и уж точно не стоило запрещать юноше принимать решения и потом сталкиваться с их последствиями, например с необходимостью платить той же Като-сан из своего гонорара жалование в половину этого гонорара, потому только, что столько она получала раньше, а работать на сына бывшего своего хозяина из альтруизма, человек, не способный заниматься чем-то более доходным, нежели работа прислуги, позволить себе просто не может. Это Дайки пока был избавлен он необходимости платить по счетам и знания, насколько дорога жизнь в Токио, особенно для тех, чей труд стоит дешево.
Когда же Дайки заговорил о деньгах и об оплате врачей из числа Одаренных, Таро стало по-настоящему его жаль. Мерзкое это чувство он постарался тотчас подавить. Жалеть Жертв не стоит, какие бы жизненные драмы они не переживали.  Но поскольку решать проблемы, которые Дайки мог создать себе сам Таро не собирался, а о невозможности Владеющих Силой что-либо сделать для обычного человека уже сказал, он лишь отрицательно покачал головой.
- Я договорюсь о встрече. Предложить деньги ты сможешь сам.
И, судя по тому в какой манере Дайки общался, вероятно оскорбить врача из Одаренных дважды. Если, конечно, Дайки не располагал такой суммой, за которую продаются самоуважение и профессиональная честность даже хороших врачей. Впрочем, с чего-то же Дайки нужно будет начинать входить в общество Владеющих силой. Плохое начало – залог того, что он укрепится в желании остаться просто актером и продолжить свою карьеру.  Никто ничего не потеряет. Обществу Одаренных нужны в современном мире врачи, талантливые программисты, ученые разных направлений, а не маленький танцующий в женском кимоно и играющий на сямисене актёр.  Актёр нужен умирающему миру традиционных ценностей японской культуры.
Таро едва удержался от желания ласково потрепать Дайки по макушке.
-  Не будем ждать, пока сюда заглянет медсестра. Доктор Соэда после нашего разговора уверен, что сам принял решение о твоей выписке и что тебя заберу именно я.  Ты же не забыл, как устанавливается Связь?
Дайки досталось хорошее имя. Крутое, можно сказать, и Таро хотел прочувствовать его и оценить, как изменился юноша в своей сущности.
- И хочу уточнить. Сразу домой, - он поправился, - ко мне домой, или хочешь немного прогуляться? Раз уж мы не машине, да еще будем связаны, можем себе позволить куда-нибудь сбежать. На улице холодно, развлекаемся мы из-за разницы в возрасте по-разному, хочешь в «Семь Лун»?  Я ведь только рассказывал тебе об этой академии. Чудесные обретения Одаренными своей пары, конечно, случаются, но в «Лунах» найти своего бойца пусть и не так чудесно, как встретить случайно на улицах Токио, зато более вероятно. Кто знает, может у кого-то из учеников тоже появилось имя, и оно такое же, как твоё.

Хорошие, наивные люди так часто считают хорошими других. Вот и сейчас Дайки, говоря о костюмерше, рассказал скорее всего о себе.  Таро полагал, что, увидев Като-сан узнает ее, хотя бы потому что за два года нередко бывал в гостях у Ватанабэ и виделся с Ясунари в театре, отбывая приятные повинности, налагаемые таким понятием, как «дружба». Лично с этой девушкой он знаком не был, но вопросы о её мотивах так странно лезть в дела чужой семьи, у Таро возникли сразу, как Дайки сказал о том, что она помогает им как в театре, так и дома. Словно у человека не было своей жизни. Фанатка Ясунари? Возможно, любовница. Возможно, любовница обоих супругов, раз госпожа Ватанабэ не пресекла такое смешение рабочего и личного для Като-сан, а Дайки настолько привязался к этой девушке, что готов был и платить ей, и даже жениться, несмотря на разницу в возрасте. Разница даже в три года для семнадцатилетнего юноши была существенной. А если девушка старше на пять, а то и семь лет?
И никаких глупостей.
Только расчет.
Таро едва заметно усмехнулся и кивнул юноше, не считая нужным что-либо спрашивать о таких деликатных вещах, как чувства и отношения с женщиной, вроде Като-сан.  Не заяви Дайки о том, что не желает ехать в машине, Таро предпочел бы просто привезти его домой, но тратить время не то что на уговоры, даже на обсуждение с подопечным этого вопроса полагал нецелесообразным, потому и предложил самый простой вариант, пусть даже Дайки придется  создавать связь, словно на очередном занятии.

Когда пальцы юноши коснулись его рук, Таро расслабился и привычно отогнал все мысли, сосредотачиваясь на принятии создаваемой Жертвой связи.  Работая с Дайки почти два года так, словно тот был его племянником, которого родители не пожелали отправлять  в «Луны», Таро спокойно воспринимал симпатию к этому юноше,  усиливавшуюся в те часы, когда они были связаны.  Но прежде Дайки воспринимался им исключительно, как воспринимался бы ребенок,  пусть небезразличный, но не являющийся кем-то важным, а сейчас ощущение стало другим. Имя накладывало свой отпечаток и на характер связи и на самовосприятие Дакйки, а через связь – и на то,  как ощущал себя Таро.
Он выдохнул, довольно улыбаясь, и  приятельски растрепал светлые волосы юноши небрежной лаской – став Бойцом Дайки, Таро не отказывал себе в подобных проявлениях симпатии и простых жестах, хоть как-то укрепляющих их связь.
- Снег, говоришь, - задумчиво протянул он, - ну, если ты простынешь, Дайки-кун, то в больницу я тебя все равно не верну.
Таро, разумеется, не знал прогноза погоды по всей Японии, чтобы обеспечить Дайки снег, но знал, в каком городе, из тех, где ему довелось побывать, на это можно рассчитывать. Ему нравилось черпать силу Жертвы,  пусть даже не для боя, а всего лишь для перемещения в пространстве, и совершенно не смущало, что Дайки  юн и может ощущать это как нечто странное, даже интимное.  Пусть привыкает, как и к перемещениям, когда  мир вокруг словно смазывается на какую-то долю секунды, очертания предметов теряют четкость и вот уже проступает новая картинка – интерьер комнаты  или городской пейзаж.
Таро и Дайки, несколько секунд назад находившиеся  в больничной палате,  оказались  в темноте небольшого, ограниченного облицованными плиткой стенами пространства. Справа от них была дверь, впереди – ступеньки лестницы, ведущей вверх.
- Сюда мы не пойдем, - сразу же сообщил Таро своему спутнику, -  бар еще закрыт, и к тому же здесь нет витрин. Хотя в своё время я неплохо провел здесь время. Но чуть дальше по улице находится милый семейный ресторан «Адачи».  Ты любишь тэмпуру?  И нам придется поспешить, чтобы не замерзнуть. Это не Токио.
Он  шагнул к лестнице, с трудом удержавшись от желания, потянуть Дайки за собой. Перемещаться сразу к ресторану было бы не разумно. Люди, конечно, заняты обычно лишь собой, спешат и не обращают внимания на происходящее вокруг, но не все  и не всегда. А  мужчина и юноша без курток на улице Саппоро  все же не так сильно бросаются в глаза, как те же мужчина и юноша, но материализовавшиеся из воздуха.
- Со снегопадом я не угадал, - заметил Таро, когда они поднялись по лестнице из подвала, где располагался бар, - но шансы были.
Тротуар, по которому спешили люди, был покрыт грязно-серой кашей, но  по краю его  в некоторых местах, тянулись  неровными бордюрами еще не убранные отвалы, припорошенные сверху пушистым белым снегом. До ресторанчика  нужно было пройти метров двадцать, может тридцать. Романтика снежного дня в Саппоро если и существовала, то только для тех, кто был тепло одет или находился в тепле кофеен, офисов и собственных квартир.  Таро не сомневался, что в своем воображении Дайки представлял, что они окажутся сразу внутри ресторана, в максимально соответствующей его пожеланиям атмосфере, но, даже зная, что не будет позерствовать и переносить  юного актера внутрь помещения, где нельзя предсказуемо оказаться вне объективов телекамер и не попасться на глаза случайным свидетелям, и не подумал предупреждать Дайки об этом.  Когда двое связаны, думать о таких нюансах должна Жертва.